Мама мия

Вот, наконец-таки и я нашла сериал, в который можно влюбиться. Всё из-за дурацкой Печеньки, которая натолкнула меня на один дневник, в котором я натолкнулась на одну ссылку. И теперь образ Бенедикта с дебильной фамилией Кэрчембрек (ну или какая-то хрень в этом роде, неважно) преследует меня во снах и наяву. Была бы я адским слэшером - написала бы о них с Ватсоном пару тыщ фанфиков.

---

Фикус Роберта Паттинсона (сорь Печень, только это вдохновило мня))

Написано в порыве нежности к Роберту Паттинсону, полная лажа.

ваще дебильный рассказ

****
Что было бы, если бы я умел мыслить? По крайней мере не было бы этого глупого вопроса, раз уж я бы уже итак мыслил, верно?
Ну, а если серьезно, то было бы очень здорово, я наконец бы понял, что происходит вокруг меня, а не терялся в своих эфемерных догадках и фикусовых инстинктах. Тогда бы все встало на свои места.
Но одно я знаю точно - весь мир приобрел бы свой законный центр ровно там, где я сейчас стою - на подоконнике, чуть левее от форточки и немного ближе к окну, чем к полу. Днем я бы разглядывал солнце и прохожих, а вечером, соответственно, звезды (а если повезет - луну) и других прохожих. А, может, собак. Или летающие целофановые пакетики. А осенью - листья. А зимой - снежинки. А по утрам и вечерам - пепел от сигарет соседей сверху. Но чаще всего я бы разглядывал моего хозяина, который не за окном, а в комнате. Потому что он прекрасен. Потому что я бы влюбился в него без памяти, настолько, насколько это вообще возможно в моем фикусовом положении.

Жаль, что я все-таки не умею мыслить. Я бы тогда очень о многом сумел подумать. О смене дня и ночи, например. Почему днем светло и солнце, а ночью - темно и нет солнца. И я уверен на все сто, что штука не только в том, что Земля подставляет ему то один, то другой бок. Тут что-то гораздо более важное, тайна. Хотя, если честно, мне довольно сложно об этом судить, потому что время для меня - вещь относительная. Время течет сквозь меня, кружится вокруг, возвращается назад и скачет вперед, когда ему заблагорассудится. Это не шутки, я серьезно. Время идет ровно, когда мне не лень о нем думать или когда я наблюдаю за миром, но стоить на секунду забыться - и полетели дни как мухи. Они мелькают за окном, солнце прыгает взад-вперед, прохожие и машины смазываются в несколько бесконечных линий, а в комнате и вовсе творится полная неразбериха. Только меня и видели в этом круговороте - меня уже нет, я заснул и не хочу останавливать всю эту кутерьму. А потом, посреди всего космического пространства, несущегося во времени очертя голову, посреди этого хаоса лишенного отдельных звуков и цветов, вдруг - выныривает доброе лицо моего хозяина. Он начинает говорить со мной или поливать меня и улыбается мне и любит меня, и тогда я оглядываюсь на сегодняшний день, и все успокаивается. Этот момент начинает тормозить и тянется дооолго-дооолго, чтобы я смог насладиться Общением. Жизнь вокруг все еще в тумане, мир мерцает и трепещет, не успевая подстроиться под мой новый ритм, но Его лицо я уже вижу четко и любуюсь им. Потому что я очень, ну, очень сильно люблю его. А потом он напоследок погладит мои листочки, подмигнет мне и пойдет дальше по своим делам. А я не расстраиваюсь, что он ушел. Главное, это не то, что он про меня забыл до следующего раза, - главное, что он когда-нибудь снова про меня вспомнит. Это значит, что я уже - часть его самого и я живу в нем и он носит меня с собой в теплых уголках своего мира. Не где-нибудь, а в самых теплых. Там, где все то же солнце, там, где вода, которой он меня поливает и там, где он держит заботу обо мне. Вот там-то и я тоже. Сижу и жду своего часа проснуться. Я даже не скучаю по нему, потому что невозможно скучать по кому-то, кто постоянно носит тебя с собой. Верно я говорю?
О, если бы я умел мыслить, я бы точно был очень мудр. Может, даже было бы немного грустно, что я не могу ни с кем поделиться своей мудростью. Но в том-то и прелесть мудрости, что ею нельзя поделиться, она у каждого - своя и у каждого к ней свой путь, так что я бы не сильно расстроился. Я бы вообще не расстраивался по пустякам. Если много расстраиваться, эдак все листики потерять от переживаний недолго. А я хочу быть красивым для своего хозяина, потому что верю, что когда я красивый - его сердце за меня радуется и он спокоен, что я ничем не болею и вооще чувствую себя отлично. Это единственное, что я могу для него сделать, и я стараюсь. Я очень стараюсь, но все равно остаюсь маленьким и неуклюжим. Но не от эгоизма, а потому что мне так больше нравится. Если я слишком сильно вырасту - стану значительный и важный и скоро буду больше думать о собственной красоте, чем о моем хозяине. А этого я позволить себе не могу. Так что я стараюсь давать побольше листочков и поменьше ростков. Это как вишенку съесть и косточкой не подавиться, как сказал бы Он, мой хозяин.


****
Сегодня я смотрел на хозяина, как он рисовал что-то в блокноте. По-моему, он плохо рисует. Он однажды нарисовал меня и показал мне. Вышло не очень, я сразу подумал, что не похоже. Хотя, похожесть, это не главное, главное - что он нарисовал меня, а не что-нибудь другое, поэтому я тутже растрогался, даже одним листиком пошевелил от умиления. И тогда я задумался, как все-таки нечестно, что я не умею рисовать. Мыслить - это хорошо, конечно, но было бы еще лучше - творить. Первое, что бы я сделал - это нарисовал родинку, которая на левой руке у моего хозяина. Вообще-то, их там целых две, но я бы нарисовал ту, что поближе к запястью, потому что это первое, что я вижу, когда он меня поливает. Получается, что она важнее, чем та, другая. Но в то же время, в хозяине все значительно и важно, так что я все-таки нарисовал бы обе. Вот, думаю об этом и становится страшно - а вдруг я нарисовал бы не так, как на самом деле? Я ведь хочу быть твердо уверен, что на его руке - родинка, а что - игра моего воображения. Наверное, я все-таки не до конца понимаю суть творчества.

****
Иногда мой хозяин храпит во сне, а иногда не храпит и тогда я понимаю, что он еще не спит, а просто думает о чем-то. Это очень чудесно и прекрасно, что можно думать специально перед сном, осознавая, что это твои последние мысли перед тем, как ты заснешь. Я вообще-то могу выпадать из реальности, как я уже рассказывал про игры времени вокруг меня, но это все-таки не сон. Я не могу видеть сны, и это мучительно тоскливо. Если бы я мог видеть сны - я бы видел своего хозяина. Во сне я бы точно нарисовал его родинки и сказал бы ему что-нибудь толковое. Например, чтобы он убирал меня с подоконника в тень, когда солнце светит слишком ярко. Потому что мне немного жжет и это не очень приятно. Он бы забеспокоился, конечно, и я тотчас проснулся бы в тени. Хотя не исключено, что система сновидений работает как-то иначе. Ну, а если уж я не смогу во сне творить и общаться с хозяином, то сны мне и подавно не нужны. Лучше уж так.
А можно было бы иногда перебираться из своих снов в хозяевские сны. Я бы осторожно подкрадывался и вдруг "опа!" а вот и я, представляете! Он был бы очень рад и сразу показал бы мне все вокруг, как там у него все во снах обстоит. Там наверняка очень хорошо, красиво.
А иногда бывает, хозяин проснется и говорит мне, что сегодня спал без снов. Это заставляет меня серьезно задуматься, зачем же он вообще сегодня спал? Неужели интересно просто так валяться всю ночь и храпеть и даже ничего и не усмотреть у себя под глазами? И тогда-то я понимаю, что хозяин у меня, хоть и добрый, но растяпа. Наверняка, забыл все, как обычно. Он и меня-то полить забывает, а уж чтобы все сны помнить, это никаких мозгов не хватит. Я бы ему напомнил, что ему снилось, если бы умел видеть то же, что и он, но со снами у меня туго, так что остается только виртуально пожать плечиками и как будто бы вздохнуть. Этого хоть и не видно, но Он чувствует, я знаю.
Можно, конечно, вот так сидеть и целыми сутками мечтать о том, что было бы если бы мне снились сны, но в этом мало толку. Так что я иногда грущу по этому поводу, даже листики желтеют по краям, но в основном я не унываю. Я верю, что если очень много мечтать, то когда-нибудь сбудется.

****
Сегодня с моим хозяином приключилось что-то очень грустное. Он весь день опускал уголки губ вниз и хмурил брови. Это я не могу шевелиться, а у него шевелится все - и по его шевелениям мне легче понять, как он себя чувствует. Так вот, приключилась какая-то беда. Он подошел к месту, где стою я, отодвинул мой горшочек, открыл окно и сел на подоконник, свесив ноги вниз. Я пытался понять, о чем же он думает, но ничего не понял, только разглядывал его реснички. Потом смотрел туда, куда смотрел он, но там тоже ничего особенного не было. Только окно, которое напротив нашего. А когда я снова посмотрел на хозяина, у него из глаза текла слезинка. Маленькая и блестящая. И такая невообразимо грустная, что я чуть все листья от тоски не растерял прямо на месте. Мне захотелось вырваться из своего глупого горшка, протянуть к хозяину листики и обнять его, чтобы утешить, но я ничего не смог поделать. И тогда я понял, как плохо, что я не умею обнимать. Иногда этого очень не хватает.

****
Солнце поднялось и опустилось над нашим переулком уже семь раз, я хозяин все грустит. Он очень редко бывает дома, два раза забыл меня полить, а когда приходит - все также сидит на подоконнике, смотрит вперед и думает. Мне очень хочется узнать, что же такое стряслось, но я не могу спросить. Я даже начинаю думать, что вовсе неважно уметь мыслить, творить, видеть сны и обниматься, как важно просто уметь спрашивать. Если бы я спросил - я бы все узнал и понял бы, как помочь. А когда понял бы - то сразу помог. Потому что я его люблю, а когда любят - помогают.
А еще я бы подобрал очень хорошие и нужные слова и смог бы его утешить. Я бы с ним очень долго разговаривал, чтобы он забыл о своей беде и немножко развеселился хотя бы на время. Если бы я умел говорить - я бы подарил ему немножко радости на несколько секунд. А так.. Что я могу? Только растить листочки, но они сейчас не приносят никакого толку. Глупые листочки, такие глупые, что я уже целых два сбросил.

****
Хозяина снова нет. Теперь, когда его нет - я вместо него смотрю на то окно, чтобы ничего не пропустить. Так мне кажется, что я хоть чем-то помогаю. Потому что для него очень важно смотреть на то окно.
Иногда мне сложно понять хозяина, потому что он совсем другой - не такой как я. И тогда я начинаю мечтать о чем-нибудь новом, что умеет он и что не умею я. Например, иногда хозяин плачет, а иногда смеется. А иногда хмыкает, и становится непонятно, смеется он или плачет, а он не делает ни то, ни другое, а просто хмыкает. И я сразу тоже хочу уметь так. А бывает, что за окном - дождь, и хозяин открывает окно и подставляет каплям лицо. Я не могу подставить каплям лицо, поэтому я никогда не смогу доконца осознать дождь. А зачем уметь мыслить, если не можешь осознать что-то? И уж тем более зачем видеть сны, если они лишены чувства, а являют собой сплошь разрозненные картинки ни о чем? И тогда я все больше и больше понимаю, как важно уметь что-то не по отдельности, а вместе. Потому что, когда все сочетается - в этом и есть секрет. Все зависит друг от друга и одно вытекает из другого. Весь мир сочетается внутри тебя во всех своих проявлениях, оставаясь при этом неизменным, но и порождая особенный, новый мир, который существует только в тебе. И тогда ты умеешь по-настоящему жить. Так может мой хозяин, потому что он - человек, и теперь я тоже хочу стать человеком.

****
Сегодня мы, как уже повелось, сидели на подоконнике вместе. И хозяин возьми и брякни:
- Там кто-то умирает, вон в том окне.
Ну, ничего себе. Там кто-то умирает, а мы тут живем. Я ничего сначала не понял, как может такое случиться, чтобы кто-то умер. Я догадывался, что когда-нибудь я умру, потому что когда-то меня даже и не было (иначе как объяснить, что мой хозяин был даже еще раньше, чем был я), но вот чтобы умер кто-то, кто тоже человек, это для меня новость.
И пока я об этом размышлял, хозяин начал мне рассказывать, как случается, что люди умирают. Я узнал очень много нового. А потом Он рассказал, кто именно умирает.

- Моя любимая на всем свете девушка.

Я даже позавидовал немного, что она для любимая на всем свете, я бы очень хотел оказаться на ее месте. Но так как для меня у хозяина тоже есть уголок в его личном мире, то зависть моя была очень добрая. Но беда-то не в этом. Беда в том, что человеку-девушке этой сейчас очень плохо, до такой степени, что она умирает. А если она умрет, то мой хозяин больше никогда не сможет улыбаться, так он сказал.
В этот вечер я очень много думал. Оказалось, даже люди могут умереть. Значит, не только я, но и мой хозяин когда-нибудь умрет. Мне стало так грустно, что я потерял еще пять листочков.

****
Хозяин перестал приходить домой. Его не было уже четыре дня, меня никто не поливал и я понял, что чувствует та девушка. Наверное, ее тоже кто-то перестал поливать, поэтому жизнь из нее испаряется, как последние капельки воды. Солнце кажется еще жарче, чем всегда, и от ожогов с меня облетели почти все оставшиеся листики. Остался только один. Но и он мне не нужен, если он не принесет радости моему милому, самому прекрасному на всем белом свете хозяину. Я так его люблю, что полюбил даже человека-девушку, которая дорога ему также, как он мне. Я мечтаю превратиться в эту девушку, чтобы сказать хозяину, как вместе мы его сильно любим. Но это, конечно же, очень глупо, поэтому я только расстраиваюсь сильнее обычного.

****
Однажды ночью я снова наблюдал за окном напротив и очень испугался, когда там что-то синевато засветилось и тоненькой струйкой полетело на улицу. Я понял, что это была душа человека-девушки, которую так любил мой хозяин и ее нужно вернуть сейчас же или никогда. Поэтому я стал громко-громко ее звать, настолько громко, насколько мог себе представить. Но она меня не слышала и продолжала улетать куда-то, так что мне пришлось поднять к небу свой последний листочек, чтобы удержать ее. Но этого было, конечно же, мало, потому что я так и не отрос длинных росточков и не доставал даже до окна. И тогда я сбросил свой листочек и вдруг, сам не понимаю как, смог оторваться от своего горшка. Я вырвался из комнаты на улицу и полетел к душе человека-девушки, ликуя и радуясь своей свободе. Я сумел ее догнать и завертелся вокруг, чтобы увлечь ее за собой. Вскоре мы закружились вдвоем, как в танце, мне было так легко и так хорошо, что я стал самый счастливый. Ее душа улыбалась мне и спрашивала, кто я такой, а я даже смог ответить. Я все ей рассказал и сказал, что я помогу ей вернуться и что это очень важно. Мы летали над нашим переулочком, он стал совсем маленький под нами, я даже увидел свое окошко издалека, и самого себя голого, без единого листика. И я увидел крыши и другие переулки и дороги и много всего разного, но постарался не отвлекаться от главного. Тогда душа человека-девушки сказала, что она стала очень слабенькая и не сможет вернуться обратно в тело, но я могу ей кое-чем помочь. Стоит только очень сильно захотеть. Чтобы вернуться и суметь ожить ей не хватало совсем немножко сил, как раз столько, сколько я мог бы ей дать.

- Но ты больше не сможешь стать фикусом, ты умрешь, понимаешь?
- Понимаю,- сказал я.
- И твой хозяин никогда не сможет погладить твои листочки, понимаешь?
- А у меня больше и нечего гладить, - сказал я.
- Он не будет тебя поливать и разговаривать с тобой, понимаешь? - спросила она напоследок, тепло мне улыбаясь.
- Это неважно. За всю мою фикусовую жизнь я понял только, что когда очень любишь - нужно помогать. И что самое главное - это мечтать и верить. А мечтал я о многом, но если соединить все мои мечты в одно - то получится, что я мечтал стать человеком, чтобы всегда помогать своему хозяину и чтобы всегда быть рядом. А еще я понял, что люблю тебя, потому что тебя любит хозяин, а это значит, что ты уже итак живешь во мне. А если ты живешь в таком маленьком фикусе, как я, то и я смогу жить в тебе. И мне будет очень хорошо и, скорее всего, я даже буду счастлив, потому что будешь счастлива ты. Вы только не забывайте обо мне вместе с хозяином, хорошо?
- Хорошо, - сказала она и обняла меня крепко-крепко.

А потом все исчезло. Но ненадолго, потому что совсем скоро я открыла глаза.

****
- У меня фикус погиб. Засох и облетел.
- Хороший был фикус?
- Самый лучший на всем белом свете!
- Таким его и запомни.

@темы: писанина

---

Госсспади, да сколько ж можно жаловаться в мой яичный блог!
Не могу понять, почему я Гоголь!

---

ваще бред какойто вашу мать.
мне хочется вернуться домой и признатьсямаме что у меня все плохо и я нигде не была и я не знаю как мне быть, но это не поможет а все только испортит!

---

МАТЬ ТВОЮ я СТРАДАЮ!

---

Твою нахер мать, что ж делать-то тогда, если черт подери я не хочу быть офисным червем и при этом получать нормальные черт подери деньги, чтобы суметь накопить на квартиру, там, машину, новые пиздатые туфельки и поездку на гребаное море?!?! Разве это чертовски много? И неужели ради этого дерьма стоит вкалывать всю жизнь перед экраном гребаного компьютера сводя чужие счета, блять?!

---

Муахах
Мой дневник стал похож на яичницу!

---

У-ху!

Я уже третьи сутки хожу сама в универ!
А еще я похудела на целый килограмм!
А ещёёёёё черт знает что еще, работы до сих пор нету((

---

Письмо 2

Мне понравились эти дурацкие подкаты. Они такие крутые, черт подери, наконец-то у меня на странице не будет идиотически длинных постов!

письмо

Джаред!

Прошел уже месяц, а я ничего не слышу о тебе. Джаред, ты где? В шкафу тебя нет и под кроватью тоже. Я проверил все чемоданы и обшарил карманы пальто и пиджака. Тебя там нет. Я заглянул за все двери, ты исчез.

Ты где?

За окном мечется ноябрь, он стонет и воет, это лейтмотив моей тоски по тебе. Мне было так невыносимо грустно, что я пошел в зоомагазин и купил там змею. Маленькую такую и желтую. Я хотел купить морскую свинку, но купил змею. А сейчас она торчит целые сутки в своем аквариуме, свернувшись кольцом и размышляет о чем-то чертовски печальном, о свободе наверное. Я хотел с ней пдружиться, чтобы она знала, что я полюбил ее всем сердцем, такую маленькую и одинокую, но я не знаю, что нужно делать. Иногда я подхожу к аквариуму и долго смотрю на нее, дескать, я здесь, видишь? Я даже беру ее на руки, глажу кончиками пальцев, азговариваю в полшопота. Она бесшумно скользит в руках, извивается, приподнимает голову и заглядывает в самую душу. Мне кажется, она все
понимает и она очень привязалась ко мне, и все, чем она меня благодарит - этот взгляд, немая любовь немого существа.

Я кормлю ее яблоками. Сначала это ей не нравилось, ты же знаешь, змеи не едят яблоки. Но потом она вошла во вкус. Больше всего она любит маленькие такие яблочки, какой-то домашний сорт. Она глотает сразу три и долго лежит на месте, пока они перевариваются. И тогда она становится похожа на бусы. А потом бугорки медленно оседают под ее желтой чешуей, разлагаются и превращаются в часть ее существования.

Джаред, но все-таки, ты где?

Вчера я вспомнил, что забыл проверить кладовку - я бросился туда, весь в поту, но тебя там не оказалось. С досады, я запер ее на большой висячий замок и вернулся в гостиную. Потом дал змее еще пару яблок. Она медленно кивнула и тотчас расправилась с ними.Я думаю назвать ее Жизель. Очень красивое имя. Ты бы одобрил, я знаю. Сегодня я возьму Жизель с собой на крышу, мы будем
есть яблоки и смотреть на закат. Я включу какую-нибудь спокойную музыку, гитарные мотивы, и мы будем предаваться мечтам о загробной жизни. В конце концов, когда-нибудь мы все там окажемся, так почему не помечтать о чем-нибудь славном, что с нами там приключится? Жизель эта идея понравится, она разбирается в развлечениях. Она вообще очень умная. Иногда мне кажется, во всем мире для меня осталось только два существа - ты и Жизель. Втроем мы покорим Вселенную. Будет весело... Слушай, а может ты
завалился под диван? Надо будет проверить. Там всегда столько всякой всячины, сам черт ногу сломит! На той неделе, я обнаружил там свое пенсне, которое потерял в прошлой жизни, когда еще носил его.

Однажды Жизель стало страшно одной в аквариуме ночью.
Она выползла, шелестя своей глупой чешуей и проплыла по кафелю в мою спальню. Я тогда еще не спал - читал какой-то бульварный романчик. Она остановилась в дверях и стала наблюдать за мной. Я заметил ее краем глаза, но виду не подал, интересно было, как она обратит на себя внимание. А Жизель оказалась очень учтивой. Она так и стояла, точнее лежала в дверях как старый, брошеный шнурок и неподвижно смотрела на меня своими жалостливыми бисеринками-глазами. Наконец, я не выдержал, опустил книгу (читать все равно не удавалось, слишком сжималось сердце) и улыбнулся ей. И она тотчас подползла ко мне на соседнюю подушку и аккуратно положила голову на плечо. На меня нахлынул приступ щенячей нежности и умиления, я даже слезу смахнул.

А тебя не было и ты ничего этого не увидел. Очень плохо.

Однажды я готовил себе яичницу с беконом на завтрак, а Жизель лежала на первой полосе газеты и внимательно изучала ее содержимое. Я рассказывал ей про тебя и про то, что давненько уже мы не виделись. Я подробно перечислил ей все места, где искал тебя и все места, где ты мог бы оказаться. Внимательно меня выслушав, Жизель соскользнула со стола и скрылась в комнатах. Я знал - она искала тебя там, куда не пролезла моя ладонь и куда не упал мой взгляд. Но через полчаса она вернулась понурая и снова уставилась на меня не моргая и не выказывая никаких эмоций. Это тебе может показаться, что подобное выражение - признак холода, но нет, она просто никак не может выражать эмоции. У нее нет лицевых мышц. Так вот, по ее взгляду я понял, что ничего она там нашла. Больше надежды нет.

Мы с Жизель любим смотреть старые фотографии в альбомах. Она уже узнает тебя и каждый раз тычит хвостом в твою довольную рожу на снимках! Она очень ждет тебя и даже по-своему скучает. Сидит у окна и высматривает. Даже не знаю, как сказать ей, что, возможно, ты уже никогда не вернешься. Мне кажется, это разобьет ей сердце.

Джаред, но все-таки. Это уже несмешно. Где ты? Мы затеяли эту дурацкую игру в прятки еще в конце сентября, когда на улице стояло бабье лето и листья только начинали облетать с деревьев. А теперь уже ноябрь, да еще и стемнело за окном. А тебя все нет. Знаешь, до скольки я успел досчитать за это время? Да ты даже не поверишь, что такое число существует! По ночам, когда я сплю, Жизель считает за меня, потому что мы боимся упустить тот момент, когда ты найдешься.

Дженсен.

И вообще, Печени нихрена почему-то не понравилось, а это мой любимый рассказик между прочим!

@темы: писанина

---

Письмо

Адски миленькая хрень, написанная мною в каком-то тупом кафе под испанскую гитару!

письмо Джареду

Дорогой Дженс,

Вот, я и сподобился написать тебе письмо. Наконец-таки. Ты, наверное, счастлив до чертиков, и сейчас отмечаешь это дело рюмочкой кальвадоса или малиновой настойки. Многое изменилось с тех пор, как я уехал из Ванкувера. Прекратились эти безумные ночи в "Трех Медведях", которые ты так ненавидел, их больше нет, и мне их не хватает. Я прогуливаюсь по солнечным берегам Калифорнии, пересчитываю песчинки на пляже, звезды на небе и чувствую себя романтиком до мозга костей. Ты был прав, мне стоило взять перерыв и хорошенько отдохнуть. Только бы ты был со мной сейчас, и жизнь перестала бы быть просто жизнью, нет, друг мой, это был бы уже просто рай какой-то!

Но нет ничего идеального в мире. Только в наших с тобой фантазиях, так? Иногда я вспоминаю наши посиделки у окна с перно и дурацкими, ничего не значащими словами о том, как все будет. Эти мечты о хороших деньках, которые никогда не настанут, как сказал бы Миллер. Друг мой, мы испорчены. Мы источены своими графиками и расписаниями, нас больше не осталось. И приходится нестись с бешеной скоростью вперед, чтобы не было времени посмотреться в зеркало и понять, что там больше нет нашего с тобой отражения.

Я заговорил как-то сложно. Дай передохнуть, что-то важное было в голове, но оно вылетело. Дженс, я просто хочу, чтобы ты оказался здесь, понимаешь? Вся эта философия, глупые домыслы не имеют смысла без твоего присутствия. Мне нравится корчить из себя умного только под твоим пристальным взглядом, он все оправдывает. Но и сейчас, пока я пишу весь этот бред, я чувствую тебя рядом, ты уже здесь, так что я могу вытворять с этим письмом все, что угодно.

Чертовски хотелось вчера есть, и я сварил яйцо вкрутую прямо на пляже, в песке. Не спрашивай, откуда у меня оказалось яйцо вместо бумажника, но это приключение - единственное стоящее, что со мной произошло за последние две недели. Бьюсь об заклад, ты наливаешь себе вермут сейчас. Друг, хватит пить, побросай все к черту и приезжай сюда. Я поджарил острые крылышки Буффало, как ты любишь, с соусом из Дор-Блю и сельдереем. Я ненавижу сельдерей, понимаешь ты, что это значит?


Если честно, мне не нравится, как все вышло. Все было слишком просто. До того просто, что не укладывается в голове. Мы просто разошлись по углам, поджав хвост, хотя, уверен, со стороны выглядело это совершенно иначе. Немного пафосно, гордо, таинственно и с затаенной где-то на задворках печалью. А потом эти две недели на размышление, ровно столько, сколько нужно, чтобы я понял, что здесь тебя не хватает и не будет такого места на Земле, где я обойдусь без тебя.

Дженс, где наше радужное будущее? Где оно, где? Где тишина, безмолвная и одиночетсво? Где размеренный ремарковский шаг от "Энтернациональ" до Триумфальной арки вдвоем, без цели и смысла? Возможно, никогда не будет того, что мы с тобой так бережно хранили в своих мечтах. Все навсегда запомнят нас такими, какими мы никогда не хотели бы быть. Все искаверкано, сведено до пошлости и фанатического маразма. Никакой тишины, никакой и никогда. Возможно, когда нас забудут, когда все уляжется, но ты и я прекрасно понимаем, что не допустим этого, нет, мы слишком многим уже пожертвовали.

Налей еще вермута. Пей, как лошадь, черт с тобой. Главное, не заглуши голос разума. Наши с тобой мечты о важном - они ничто, они игра воображения и не более. Они не обладают практической ценностью и это делает их бесплотной фантазией. Мы хотели чего-то внешнего. Чтобы все оставили нас в покое до такой степени, чтобы почувствовать себя навеки брошенными. Мы хотели ночей, проведенных без сна под безграничным небом, всю эту чушь, все эти сомнамбулические прогулки. Это внешнее спокойствие, которое должен был обеспечить нам мир. Но под ним должны твориться страсти, должны жить разгоряченные умы, лихорадочно подбирающие слова для выплеска хаотично снующих по телу эмоций. А выходит наоборот. Снаружи сплошь треволнения, а внутри пустота. Мы с тобой shallow, hallow and alone.

Но есть выход. Выключи громкость мира, приглуши свет, забудь о своих планах. Включи автопилот и действуй не задумываясь, освободи себя для пустоты, настоящей, которой хочется заполнить каждую клеточку тела. И когда ты впустишь ее - она и станет той комнатой, в которой мы с тобой поместимся оба, а больше ничего не останется. Вмести тот мир, о котором ты мечтаешь, в себя.

Мы не должны оправдываться. Мы не должны задумываться о чужих подозрениях. Все низко, не достойно, и пошло оно все прахом. Черт с ними, черт с нами, надо только идти по наитию.

Я пишу все это и меня преследует чувство, что все нереально, что жизнь, какой я ее знаю, утекла сквозь пальцы и я вешу в безвременьи. Я повис там, где нет пространства. И, самое главное - я витаю где-то, где нет информации. Я с тобой, я здесь, ты пьешь свой вермут, а я смотрю в твой бокал и не вижу там ничего, кроме своих разбитых мечт. И мне плевать на них, потому что в них не было счастья.

Я словно сплю и как будто меня нет. Где ты, черт тебя подери, как я хочу, как сильно мне нужно, чтобы ты был здесь. Без тебя море -
картонная декорация, оно лишено запаха и вкуса, нет его романтичной солоноватости, нет плеска волн, животрепещущих и успокоительных.

Мысли текут бессвязно, запутываются и возвращаются в свое русло, а тебя все нет и кажется, что время превратилось в кофе и сигареты. Пять чашек назад еще было утро, три пачки назад был понедельник. Забудь все, о чем я говорил до этого. Забудь меня, каким ты меня знал. Все изменилось с тех пор, как я уехал из Ванкувера. Я стал твой - безраздельно и навсегда. И через две чашки и шесть сигарет я вернусь к тебе.

Джаред.

@темы: писанина

---

Бобо, Бобо... Ты знаешь, старина, чего мне не хватает? Загранпаспорта. Чертовски не хватает. до боли в коленках. И немного в темечке.
Иногда хочется не оглядываясь, не задумываясь, просто побросать шмотки в чемодан и рвануть куда-нибудь далеко - ЭХ! - только меня и видели. Но в наше время спонтанность - дело, требующее подготовки. Вот отчего плакать хочется.

А еще хочется пикап. Как у Хэнка Хилла, нет даже как у Бэллы. Такой красный, раздолбанный, с кусками ржавчины где-то на капоте. Хочется самостоятельности. Хочется воздуха. Хочется встать задумчиво у окна и дымить на улицу. А потом вспомнить, что лучше это делается с кофе, заварить себе кофе и вот только после этого дымить на улицу.

Бобо, ты заваривай себе свой дурацкий невидимый чай, угощайся воздушными булочками и слушай. Вот ты сидишь, такой добряк, большой, как два шкафа из ИКЕИ белые, и смотришь на меня как-то лукаво, с подозрением. Зря ты это. Я, может, конечно и говорю глупости и все это пустое и не об том бы задумываться стоило, коли уж ты топчешь такую прекрасную, красивую штуку как мир, но черт подери... В том-то и дело, что в погоне за материальными вещами, человек преследует главную для себя цель - свободу. Свободу от комплексов, от общественного транспорта, от маминого контроля, от чувства неудовлетверенности, черт его знает. Я хочу жить свободно, чтобы эта свобода подарила мне время мыслить и развиваться. Правильно? Нет, конечно же это все бред, вот ты и трясешь плечиками мелко-мелко, пытаясь сдержать свои тихие смешки. Свободный человек все равно останется свободным. Всегда. В любом случае... Все это так. Конечно же, все это так...

Но загранпаспорта не хватает. И пикапа. И бабла, бабоооосов. Хотя, в сущности, что изменилось бы, ежели они бы раз! и на голову свалились? Ни-че-го. Все то же пустое, щемящее чувство неудовлетворенности. (Постой, так пустое или щемящее?)

Бобо, не качай так головой, я сама не знаю, что мне нужно. И это самое важное, что мне еще только предстоит обрести - то самое сокровенное осознание того, что же мне все-таки нужно. А до тех пор - я нищий человек, даже со всеми богатствами на Земле!

---

Graz

Ну, что, Бобо, ты снова пришел к своей Маринке-мечтательнице?
Ну, слава Богу, ниоткуда меня не исключают. Вот и хорошо. А главное, что у меня новое увлечение шикарнецкое - я хочу в Грац, Австрия. Нет, что ты, Нью-Йорк все ткже остается моим номером 1, но Грац - это какая-то милая волшебная сказка. Маленький австрийский городок с какой- то зеленой шишкой в самом центре - это среди живописных домиков у него торчит зеленый холм с замком. Там так солнечно, Бобо, так великолепно сказочно, так по-молодежному и так по-доброму, что кажется, что только там и могут существовать друзья и только там можно писать настоящие радостные книжки. Там, в конце концов родился и вырос Effi и Шварценеггер)) Но это, конечно же, не главное, хитро переглядываемся мы с Бобо. Главное, что там можно забрести в милое кафе, заказать себе рюмку кальвадоса и улыбаться на свои мысли, так что ли? А потом сгонять в Вену и снова обратно. И ходить в воздушных сарафанах и сандалиах. И купаться в фонтане, хотя это и не только в Граце можно сделать. Очень важно, что все там шпарят по-немецки, поэтому можноходить и восхищаться. Мне не очен нравится Германия, но очень нравится немецкий из чего я нашла шикарную альтернативу - милая и уютная Австрия мне вполне подходит)
До завтра, Бобо, встретимся в новых мечтах?

---

inspiration

i found out today one thing..
everything's on it's right place

you can't imagine what a world can be

it is so great, so inspiring, so full of love,

so wonderful.

and yet you still cry, you face cruelty, evil, selfishness, hate, envyness..

but you should know once.

it is not the world which is bad.

it's us

it's in us

in you

you have to forget everything once

you have to forgive everything

just watch the absolute beauty of the world

listen to it's voice

the whole universe will call for you

it waits for you and it needs you to give this beauty to

it is nothing without you and your soul

you are the only one who can see it - every colour and every sound

you can put them together.

and fill in your soul.

so everything else will not matter anymore.

for just that second, which can last forever inside you, once you've had let it in

---

Шульмене оказывается существует!
Сегодня думала на тему, а что если запихнуь Дженсена и Джареда в дом-2?
Но потом решила, что это как-то совершенно бредово и лучше уж тогда Дина и Сэма. И по-стебному так.

---

Из разряда "Не знаю, зачем оно есть"

- А давай всем соврем, что мы вместе?
- Джаред, у тебя от скуки едет крыша.

Дженсен опасливо огляделся по сторонам, как будто их кто-то мог услышать. Полуночные прогулки по пустынным улицам Ванкувера -
это начинало ему нравиться. И, хотя он не разделял этой необъяснимой страсти Джареда к все новым и новым приключениям, будь
то банальное тай-чи или прыжки с парашютом под действием барбитуратов (чем черт не шутит?), безобидные прогулки он все же
принял с готовностью, на него не похожей.

- Дженс, да пошло оно все прахом. Плевать мне на всех, на карьеру, на людей.. Я хочу повеселиться.
- Плевать, значит. Ну-ну.

Луна осторожно выглянула из-за худых тучек и тутже скрылась обратно. Одинокая улица, такая длинная, что невозможно
уже идти дальше, до поворота, нагоняла какую-то безмятежную, неопределенную меланхолию. Было непривычно тихо и спокойно.
Немного холодно, но это хорошо - есть стимул идти дальше, не останавливаться. Даже можно подурачиться, не опасаясь реакции
прохожих или собственного стыда - и Дженсен насвистывал какую-то прилипчивую мелодию, пританцовывал и фотографировался с
Джаредом, держа камеру на вытянутой руке.

- Плевать ведь, Дженс?
- Мне не плевать. Я на многое пошел ради этого. Скажи сыыыыр!
- Я серьезно. Ты представь, сколько шуму будет! Мы вместе!
- Что в этом интересного?

Он сделал еще несколько снимков и отбежал, чтобы сфотографировать Джареда. Жутко хотелось есть, в животе после выпитого
царил полный хаос, и это дурацкое состояние пост-пьянства давило на Дженсена, заставляя думать только о доме и уютной постели.

- Ну, не скажи. Всем интересно.

Джаред уже порядком поднадоел. Всё это нытьё про нереализованность в жизни, все амбиции, эта глупая растрата своего существования
на минутные удовольствия была далеко за пределами понимания Дженсена. Хотя он и догадывался как-то смутно, краем души, что
дело тут вовсе не в банальной беспечности.

Вдруг Джаред как-то судорожно вздохнул и опустил глаза. Незаметный жест. Но с этим вздохом, луна потеряла свой ореол романтичности, а одинокие кошки показались не такими уж броженными бедняжками, а чужими, неинтересными атрибутами улицы. Стало грустно. Печально.

- Джаред. Послушай меня. У тебя все прекрасно. Ты только начинаешь развиваться. Впереди миллиард новых событий, и перестань ты бежать от скуки, слышишь, чувак? Ты паришься по глобальным темам, я знаю. Тебе кажется, что чего-то не хватает, я все это проходил. Тебе кажется, что все, что ты делаешь - зря и вся эта глупая слава - просто мишура. Но это пройдет. Ты забудешь свою философию, свой псевдосмысл жизни и вернешься к бытовухе, какой бы абсурдной она тебе сейчас не казалась. Забудь про романтику. Ты зарабатываешь бабло, у тебя есть слава и тетки. Чего тебе еще нужно?
- Да. Всё, вобщем-то, отлично.

@темы: писанина

---

Бабочка. Маленькая фантазия на тему прощального письма Дженсена Джареду.

Джаред, ты - бабочка.
Представь, что ты - бабочка, а я - тибетский монах, который наслаждается ее красотой.
Я не смогу стать такой же бабочкой, я не смогу понять природу ее полета, я не смогу питаться тем же нектаром.
Я просто могу наслаждаться ею, а она может наслаждаться присутствием человека и порхать рядом с ним.
Она порхает ради человека. И путь ее недолговечен. Она будет со мной одно маленькое мгновение и улетит.
И это будет самое лучшее мгновение в ее и моей жизни.

Я буду сочинять притчи про эту бабочку, и рассказывать их своим ученикам.
Они придут ко мне и спросят

"Учитель. В мире столько зла. Мы видим обездоленных, осиротевших, тех, кого рано забирает смерть. Мы видим несчастных
и больных. Мы видим печаль и тоску. Учитель, что же в этом мире совершенного, если этот мир такой не совершенный?"

А я им отвечу

"Однажды жил на свете монах. Доля его была горькая, он много терзался и много мучался, чтобы познать Истину. Он отказывал
себе во всем, ради этого тщеславного стремления - стать мудрее всех. Он боролся за вечное Знание и ценою этой борьбы было
его счастье. Монах одиноко скитался по миру, не щадя себя, он отдавался своей борьбе. И однажды, в изнеможении,
он припал к горному ручью, но был не в силах даже напиться. И тогда рядом вспорхнула маленькая бабочка. Дуновения от
ее прозрачных крылышков хватило, чтобы отвести от монаха полуденный зной. Он был упоен ее красотой и ему больше не нужен был
ручей. И тогда монах понял, в чем суть мироздания. В этой бабочке."

Это ты.

Но ты улетишь, подарив мне силу верить в жизнь. Ты исполнишь свой священный долг, а я сохраню его.

Ты будешь любить меня, как та бабочка - всегда. Ты был создан для того, чтобы вспорхнуть рядом со мной, покружиться и улететь.
А я буду любить тебя, как тот монах, потому что ты стал смыслом моей жизни.

Мы стали порознь навсегда и навсегда мы теперь вместе.

---

maternity

рождено больным прокуренным мозгом на ступенях лестничной клетки

прикоснуться к непрекрасному

********
- И что бы вы думали,док?
Она-таки залетела. Эта шельма, черти бы ее драли, она залетела, твою мать!
Я говорил ему: "Осел,- говорю я ему. - Осел, прерванный половой акт есть самый дерьмовый метод контрацепции. Одумайся, бля.
Одумайся, пока не поздно."
"НЕеееет, - отвечал он мне. Блеял, как осел ей-богу. - Нееет, я не привыыык.Я для тебя гандонов не покупал ни в жизнь, хули
я для нее в аптеке, как олень торчать буду."
Олень он и есть после этого. Хоть бы эта сучка таблетки ела, ан нет. Она поддерживает здоровый образ жизни, никаких таблов.
Ни пива, ни таблов, что он в ней нашел, она стерва еще та, полощет ему мозги по поводу мяса даже. Она веган. Вы же знаете,
док, кто такие веганы? Веганы - это дерьмо. Это дерьмище. Они даже шампуни не используют, на этикетках которых есть хотя бы намек
на присутствие живых организмов.

Нет, вы не подумайте, я ничего не имею против веганов, но они не для Дженса, черт бы его побрал.
Я закурю? Отлично, я закурю. Я же всегда здесь курил, что это я. Да.. О чем мы тут?

Ах, да. Она залетела. Вчера мы втроем узнали об этом. Меня уже напрягает вся эта тема с семейными советами, вся эта Дженсова
тема.
Я уже говорил, что не понимаю, как эта шельма нас с ним терпит? Что это за тандем, вашу мать? Какой нахер треугольник?
Какие нахер свободные отношения? Мы трахаемся в одной спальне, они трахаются в другой. И все хорошо, если бы в этом "мы" и
"они" не фигурировал один и тот же человек. Мне срать на нее. Она, конечно, приятная, интересная может, но вы меня понимаете,
док,мне на нее срать. Меня интересует только Дженсен.

А эта срань довела его до истерики. Я не шучу, он ревел как последняя девка у меня на плече. Он орал мне в ухо.
Погодите я встану с этой долбаной кушетки, чтобы вы лучше поняли.
он орал:

МНЕ. НЕ. НУЖНЫ. ДЕТИ.

Или неприятности, я не помню как он обозвал это нечто в ее чреве.
Дерьмо. Она залетела. Что нам делать? Посоветуй, что-нибудь, док?
- Наш сеанс на сегодня закончен, Джаред. Время вышло. Вернемся к этому на следующей неделе? Запомните ваши ощущения.


****

- Я знаю, я пропустил пару сеансов, напряженный график. Съемки. За этот месяц много чего произошло.
Дженс начал бухать. Очень жестко. Я знаю, что я должен говорить о себе, но это не может не касаться меня.
Он заснул посреди секса. В моей заднице. Тривиально.

Блять, мне стыдно даже. Она ржала над этим за завтраком. А потом блевала. Так ей и надо. Я ведь уже говорил, что она
не собирается делать аборт?
До меня раньше это не доходило, но кажется Дженс собирается стать папочкой, простите мне мои слезы, черт подери. Как бы
глупо это ни звучало.
Теперь мы рыдаем вдвоем. Как две овцы блеем над общим горем. Она порхает, как бабочка по нашей гостиной, по нашей кухне,
по нашему миру!!! Она же переехала, да. А все, что мы можем - эты рыдать, как два отмороженных отморозка!

Я. НЕ. ХОЧУ. ДЕТЕЙ.

Тем более в нашей гостиной.
Хотя, признаться, она крайне прекрасна в этом ее новом амплуа. Она ходит, как гребанная зачарованная с каталогами по дому,
выбирая детскую мебель и платья для беременных. Я бы даже, черт, твою мать... Я бы даже.. Ладно, об этом позже.

Дженс сам не свой. Я не могу смотреть на него. Я не знаю, даже, что сказать прессе!

Он не спит. Он натурально не спит. Я встаю посреди ночи - НАШЕЙ НОЧИ! Ночи, которая по праву очереди пренадлежит Дженсену и
Джареду, а не Дженсену и ей. Так вот, я встаю посреди нашей ночи, оттого, что в нашу ночь он не в моей постели.

Его нет в доме. Его нигде нет - ни в гостиной, ни в сортире, ни на кухне, ни на гребаном первом этаже, ни на гребаном втором,
даже в сраном шкафу его нет. Простите, я обещал не ругаться, я постараюсь. Его нет. Он где-то. Он в баре. Он в клубе. Он ху..
не знаю, где.

Приходит с утра. И идет на съемки. Он забывает слова, у него такие круги под глазами, что мы подумываем над изменением сценария.
Что-то вроде, он заболел. Потому что гримм не спасает.

Док, это все так странно... Я иногда сижу у себя и думаю обо всем этом. Это же новая жизнь. В нашем доме.
К нам с концами переехал инкубатор для новой жизни.
Оно там живет, в ней. Я не знаю, как к этому относиться. Но все это заставляет меня думать очень много.
Я уже даже ловлю себя на мысли, что не хочу больше так сильно Дженсена. Я, конечно, и не хочу его маленького ублюдка,
который еще даже не родился. Нет, мне на него срать, и эту дуру я не хочу, но.. И Дженса, моего Дженса, я, внутри себя,
где-то далеко.. теряю.



****
- Док, я умоляю,я такбольшенемогу, спаситеменяскорее! Скажичтонибудьдокянемогу...
Я катастрофически запутался. Прошло еще два месяца, кажется, прошел год. Мне кажется, она носит этого человечка уже вечность.
А Дженсен стал лучше. Он молчаливее.

Он больше не рыдает мне в плечо, он вообще как-то отдалился. Да, и я отдалился. Мы оба отдалились. И что самое странное -
эта шельма отдалилась.

Она все это заварила, она разлучила нас, и она-то теперь сдает. Теперь мне кажется, что она соединяла нас в эти дебильные
трудные времена. Она была как беда, в которой мы с Дженсеном были друзьями. А теперь уходит она и уходим друг от друга мы.

Я же люблю его. Как брата, как друга, как Дженса. Наши отношения больше похожи на дружбу. Нормальную дружбу между
двумя нормальными мужиками, и это все больше меня пугает. Раньше я этим и жил, а теперь, черт возьми, меня это пугает. Он все
еще спит со мной, я все еще обнимаю его по ночам, днем, когда ее нет рядом, да и когда она рядом тоже - ей все равно.
Мы все еще вместе, но что-то меняется. Он в себе. Он замкнулся. Он не понимает, что с ним происходит и никто этого не
понимает. Он слишком парится, я знаю. Это просто ребенок. Но что-то изменилось с приходом этого ребенка.
Что-то изменилось в нем, что-то сломалось. Он сломался. В нем внутри повернулось что-то и он ни с кем и никогда
не поделится. Не думаю, что он пребывает в диком восторге от всей этой идеи, но Дженс теперь другой.

И я другой.

И она..

Я уже говорил.. Мне иногда хочется, чтобы отцом был я.

Черт подери, я закурю, док? Да, конечно же я закурю.
Мне хочется быть отцом этого человечка. Я смотрю на нее, и мне хочется, чтобы там был мой ребенок.
Мне хочется, чтобы мы вместе ездили в этот гребаный магазин и выбирали мебель, чтобы я сам красил стены в гребаный розовый цвет
и чтобы.

Блять, суть не в этом.
Меня бесит это желание. И меня бесит этот ребенок. Я вчера нажрался, как скотина от тотального одиночества. Раньше у меня
был этот сукин сын Дженсен и его сучка, которую я терпеть не мог, но которая все же оставалась моей семьей. А теперь у меня
нет ни его, ни ее.

У меня даже себя нет!

- Что вам снится, Джаред?

- Что?!

- ЧТо вам приснилось в последний раз? Какие у вас сны? Это нужно для терапии.

- Мне снились кабачки. Это подойдет?

- Да. Хорошо, продолжайте.

- Мне снились чертовы кабачки, док, я их жарил на оливковом масле во сне сегодня, вашу мать, это подойдет для терапии?!

- Да, я же сказал, продолжайте.


****

- Мы сегодня были на УЗИ. Она сопротивлялась долго, дескать, это вредно для плода, боже, она до сих пор называет нашего малыша
плодом. Но там же могут быть осложнения, вы понимаете, вобщем мало ли что, мы были на УЗИ.

Это девочка.
Но Дженсену все равно. Я не могу поверить, что ему все равно. Он пропадает в стриптиз-клубах, он ищет себе новых телок,
он снимается, он учит сценарий в три раза дольше чем раньше - запершись в своей комнате и надрачивая на юных пацанов в он-лайн чатах.

Дженсену на нее срать. На девочку, то есть. Да и на шельму тоже.
Теперь рыдает она. У нее уже шестой месяц, а она хочет избавиться от п-л-о-д-а.

****

- Дженсен уехал. Он собрал с утра вещи и уехал. Поэтому я и пришел сюда. Я знаю, что я послал вас в прошлый раз, но черт подери
я снова здесь, потому что вы меня слушали все это время и только вы, док, знаете всю суть дела.
Дженсен уехал ко всем чертям из нашего дома.

Теперь больше нет секса по очереди, и нет больше его тапок в гостиной. И нет его рыданий и его пива.
И его новых телок, кстати, тоже нет, но это скорее плюс чем минус.

Она снова плакала.
Она уже заебала плакать. Она заебала меня и Дженсена и даже собственных родителей и всех.
Она жрет мясо тоннами и плачет, каждый раз, когда глотает очередной кусок.

Она ненавидит этот мир, и она ненавидит тех, кто убивает животных, и тех, кто делает гребаные сосиски для ее хотдогов.
Она ненавидит меня и она ненавидит Дженсена.

А я ненавижу ее.


****

- Я люблю ее. Я хочу ее. Я хочу этого ребенка. Док, каков шанс, что я могу быть отцом? Каков гребаный шанс?
Мы однажды попробовали это... Втроем. Я кончил на нее. Так получилось. На живот. Мне кажется, это было как раз девять месяцев назад. По-моему, да.
Все сроки похожи, ну, то есть, они, вобщем, указывают на то, понимаете?

Ваши антидепрессанты не помогают, док. Ваш прозак, как мертвому припарка. Я жру амфитамины. Это же врачебная тайна?
Мне от них хорошо. Мне весело первый день. Я парю на гребаных крыльях, а на следующий день я валяюсь в преисподней.

Я сделаю тест, я узнаю, чей это ребенок, он мне нужен, черт подери, у меня никого не осталось, мне нужна эта гребаная дочка.
Эта милая дочка, я имею ввиду..

Боже, какой бред. Что я буду с ней делать, если эта шельма все-таки уйдет и оставит девочку мне?! Что я буду с ней делать?!
Я даже не думал об этом, я слепо верил в то, что она мне нужна, как воздух. Последние три месяца я только о ней и думаю.

Я не сплю, я натурально не сплю.
У меня круги под глазами на съемках.

Боже мой, хоть бы она оказалась не от меня.

@темы: писанина

---

Ну, значится, вдохновила ты меня Печег.
Я уже даже открыла новый документ у себя в блокноте и написала заветные два слова, что я пишу для каждого нового перла, так сказать. Что за два слова, хочешь ты знать? "Фанфик, значится", ну, это для фанфиков, а обычно оно что-то вроде "Книга, значится".
Открыла, значт, эту хрень и тут меня одолели домашние заботы (Олеся бишь) и невозможно сконцетрироваться. Вот и сейчас пишу эти строки, а она мне о чем-то пытается втереть, кошмар короче. Счас допью свое пиво (а может и не допью а прям так с ним пойду) и в комнату - творить. Но сотворю обязательно. Будет это лабуда лабуденская, но да ладно. Главное, начать. А что там дальше - это уже неважно!)
Понеслась!

---

Можешь начинать адско ржать, Печег))

Я в ваших шапках не разбираюсь, поэтому пока то выложу так. Названия еще нет))

мухахах

***
Машина заглохла посреди пыльной техасской трассы. Выругавшись, Дин вылез из импалы и, обойдя ее спереди, открыл капот.
- Твою мать. В этом гребаном Техасе все не как у людей! Крысы проводку сожрали - надо было остаться в Далласе - нет же, этот осел решил тащиться так.
Он еще немного поворчал, ковыряясь в двигателе. Сэм проснулся от яркого солнца, и недовольно сощурившись огляделся.
- Эй, мы где? - крикнул он через опущенное стекло Дину.
- У дьявола в заднице, - огрызнулся Дин, даже не показавшись из-за капота.
Удовлетворившись ответом, Сэм откинулся на спинку кресла и потянулся.
- Долго тебе еще? - зевая, спросил он.
- Заткнись лучше, это все по твоей вине, - Дин выпрямился и захлопнул крышку капота. - Едем.
- Делов-то, - улыбнулся ему Сэм и опустил стекло ниже, - жара страшная.
- Мы едем в Дентон. В последний раз активность Беллы была замечена там.
- Дентон?! Это же три часа пути, - жалобно протянул Сэм.
- Чувак, нам нужно ее прикончить. Мы уже месяц гоняемся, меня это все достало, так что заткнись и не мешай.

Дорога казалась чудовищно долгой. От скуки Сэм листал какие-то журналы, купленные на заправке. Они отлично помогали убивать время. Дин выглядел отсутствующим - только глаза следили за дорогой и рука мелькала на коробке передач. Невозможно было сказать, о чем он думает. Прошел месяц, а Дин упорно избегал любых разговоров о том дне, когда им обоим сорвало крышу. Но Сэм готов был поклясться, что его брат перебирал в голове все произошедшее именно сейчас. Снова и снова прокручивал, как пленку в стареньком Walkman'е, который он до сих пор слушает, несмотря на такие невероятные технологические штучки типа нормального мп3 плеера. Честно говоря, вся ситуация забавляла Сэма и он не мог не улыбаться, глядя на напряженное лицо брата.

- О чем думаешь? - язвительно спросил он.
- Не твое дело, щенок, - огрызнулся Дин, не отрывая глаз от дороги.
- Что я такого сказал? - невинно улыбнулся Сэм.
- Да.. Ничего.. Я думаю об этой ведьме. О ней, да, - Дин пожал плечами, старательно придавая себе пренебрежительный вид.
- А! Ну, я так и подумал, - он ухмыльнулся и отвернулся к окну. - Было бы глупо предположить, что ты думаешь о той ночи в "Кеглях".
- Черт подери, Сэм, я же просил, выкинь ты эту чушь из головы. Да что с тобой не так?! - Дин раздраженно покосился на него и перевел взгляд обратно на дорогу.

Сэм посерьезнел и молча уставился вперед. Ему безумно хотелось выговориться, но брат не спешил предоставлять такую возможность. К счастью, долгий путь уже подходил к концу - они въезжали в Дентон. Еще немного осталось посидеть молча и можно будет поворчать про неудобную кровать и клоповник в номере.

- Да какого дьявола?! - огрызнулся Дин на вновь заглохшую импалу. - Хорошо, хоть доехали.
Он кинул бумажник Сэму, и тот неловко свхатив его в воздухе, направился в мотель "Три звезды", рядом с которым они только что импровизированно припарковались.
- Пойду узнаю, где починить, - крикнул Дин удалявшемуся брату. - Ты пока поищи что-нибудь про Беллу.

Сэм быстро направился к управляющему, договорился о номере и, не церемонясь, сразу прошел туда. Все как всегда - безвкусные занавески, две узких кровати, старый телик в углу на маленьком столике. Даже пластиковые цветы стояли в пыльной вазе на тумбочке. Он стащил сумку с плеча, достал оттуда ноутбук и завалился на кровать прямо в обуви.

- Так.. Посмотрим.. - Сэм зашел в интернет и набрал в поисковике полное имя ведьмы и слово "убийства".
Белла судилась не единожды - но еще ни разу не удалось доказать ее прямое участие во всех происшествиях. Она постоянно выходила сухой из воды - за ней не было ни единой зацепки. Ни одной улики. Никаких следов. И не мудрено - она сильная и опытная ведьма, несмотря на то, что еще совсем молода - 27 лет. Последний раз она была где-то здесь - в Дентоне. И опять загадочные исчезновения - снова женщины. Одна лет сорока, ведущая местных новостей, второй еще не было семнадцати - первая красавица в школе.
Поиски пропавших все еще велись, хотя Сэм уже точно знал, что зря. Слишком похоже было на почерк Беллы. Она всегда выбирала самых лучших. Сначала братьям казалось, дело в обыкновенной зависти - Белла была самой прекрасной женщиной, которую они когда-либо видели. У Дина была теория, согласно которой, Белла не терпит конкуренции и убирает всех красавиц страны. В ее списке числились мисс штатов на любой вкус, несколько малоизвестных актрис - она не решилась покуситься на добычу покрупнее, были еще модели и опять же телеведущие. 28 девушек. 28 разбитых судеб. Но, глядя на Беллу сложно сказать, что кто-нибудь из них мог бы составить ей конкуренцию, да и мотивы слишком.. легкомысленные что ли. Хотя вполне в ее духе - очень уж она взбалмошная. Впрочем, это неважно, потому что довольно скоро Сэм нашел доказательства новой теории - все это время они лежали под носом - в тетрадке Джона Винчестера, где неровным почерком говорилось об одной легенде. Пару-тройку веков назад одна юная ведьмочка втрескалась в демона - настоящего нарцисса. Он, естественно не отвечал на ее нежные чувства ни словом, ни взглядом. Бедная девчонка сходила по нему с ума и решила стать самой прекрасной на свете, лишь бы заработать его любовь. И она начала "накапливать" красоту. В самом прямом смысле. Она убивала писанных красавиц и буквально втягивала в себя их прелесть. Убив достаточно прекрасного вокруг себя и превратившись в самое божественное существо на планете, она снова явилась демону. Он смилостивился принять ее, но насладившись вдоволь - легко бросил. С горя, ведьма добровольно пошла в руки инквизиторам и сгорела на костре. Вот такая печальная история. Только проходило время и такие ведьмочки снова и снова появлялись в мире - одна, другая, все истории до боли похожи. И Сэм не сомневался, что они столкнулись точно с таким же случаем.

В дверь постучали.
- Войдите, - громко сказал Сэм в сторону стука и закрыл крышку ноутбука.
В комнату вошла молодая девушка. Она немного стеснялась и смотрела в пол. Неуверенным голосом она начала.
- Может.. Вам нужны какие-нибудь услуги.
- Нет, спасибо, все в порядке. Мы подкрепились по дороге, нам ничего не нужно.
- Боюсь, вы не поняли, сэр, - девушка засмущалась сильнее. - Мой отец предлагает в этом мотеле некоторые услуги.. другого рода. Я бы могла.. вам услужить.
- О, - Сэм прокашлялся. Он даже немного опешил. Собственный отец, черт подери, ну и городишко! Он удивленно оглядел девушку - да, она была безумно хороша собой. Ровные, мягкие черты лица, большие серые глаза, молочная кожа и густая копна темных волос - загляденье. Впрочем, Сэма ее красота мало волновала. - Нет, нет.. Я думаю, я откажусь.
- Подумайте, сэр. Цены совсем невысокие. Вы если передумаете - позвоните, - она кивнула на древний черный телефон с потершимися от времени кнопками. - Вы ведь знаете номер ресепшна?
- Да, да, но я думаю, все-таки мне не нужно.. Спасибо, - неуверенно добавил он.
- Конечно, как скажете, - девушка вздохнула с явным облегчением и просияв, вышла из комнаты.
- Черт подери, ну и хрень, - ошеломленно ругнулся Сэм, глядя перед собой. - Убить бы этого придурка-отца.

Дверь снова резко отворилась, Сэм непроизвольно дернулся. Подумал было, что эта милая девушка решила поубеждать его еще немного, но с облегчением увидел перед собой брата.

- Импалу обещали отогнать, куда надо, думаю завтра она уже будет в отличном состоянии, - произнес Дин, направляясь к своей кровати. - Ты что так смотришь? Опять болтать со мной о всякой ерунде намереваешься?
- Да нет, тут просто, кхм. Тут маленькое недоразумение, забей, все уже в порядке.
- Ааа, - Дин подозрительно его оглядел и растянулся на кровати. - Ох и задолбали меня эти поездки! Ты нашел что-нибудь?
- Да, я посмотрел истории двух пропавших женщин. Одна еще школьница, другой сорок, работала в новостях. Обеих видели с Беллой - она была в школе, спрашивала у молоденькой, как у них все устроено - говорила, что хочет пристроить свою племянницу сюда. А со второй она общалась после одного из вечерних выпусков новостей - подошла к ней в кафе и восхищалась ее талантом.
- Хм.. Ну да, сомнений больше нет. Только как бы ее выследить?..
- Она еще в городе. Думаю, нужно заехать в школу и в то кафе. Может, нароем что-нибудь.
- Да, наверное. Завтра займемся этим, сейчас уже поздно, - Дин покосился на наручные часы. - Будешь есть?
- Нет, я нажрался чипсов в машине, - поморщился Сэм, потирая живот. - Тошнит немного.
Дин заржал над обжорством брата и сел на кровати.
- А вот я, пожалуй, перекушу.

Он взял с тумбочки бумажник и направился к двери.
- Принесу тебе пачку чипсов, - ослепительно улыбаясь, кинул Дин брату и вышел.
В дверь за ним что-то тяжело стукнуло, предположительно - башмак Сэма.
В кафе было нелюдно, несмотря на вечернее время и Дин устроился за дальним столиком - в углу. Бегло просмотрев потрепанный листок с меню, он заказал два бургера и пиво.
Вертя в руках бумажник, Дин разглядывал кафе - за прилавком суетилась молоденькая официантка - та самая, с которой он почти столкнулся в дверях своего номера. Дин отметил, что девушка очень красивая, по-настоящему красивая, даже странно, что Белла до сих пор ее не заметила.
- Жаль, я педик, - гоготнул Дин и отвернулся в окно.
Довольно скоро принесли толстые бургеры с домашней котлетой и огромными ломтиками лука. Поморщившись, Дин вытащил весь лук и оставил его горкой на тарелке. Но поесть так и не удалось. Он едва только успел поднести еду ко рту.
- Святые отвары, - шепнул он себе, медленно опуская бургер.
В стеклянную дверь, изящно покачивая бедрами вошла Белла и, не оглядываясь по сторонам, словно бывала здесь не раз, направилась прямиком к стойке.
- Оливия, деточка, здравствуй! - звонко поприветствовала она официантку, ухмыляясь краешком губ. Глаза неотрывно следили за лицом юной девушки.
- Привет, Кэти! Хорошо, что зашла! Как дела?

Кэти? Какая еще Кэти?! Зачем ей понадобилось выдуманное имя - в городе Белла у всех на устах. И уж наверняка ее лицо также всем было знакомо. Получается, всем, кроме этой молоденькой дурочки за стойкой.

- Чувствую себя отлично! И скоро будет еще лучше! - довольно улыбалась Белла.
- Правда? Что-то намечается?
- Да, собираюсь навестить косметолога. Немножко ботокса мне не помешает, - Белла буквально светилась от предстоящей добычи.
- Ой, да зачем тебе, ты итак красавица, - невинно улыбалась Оливия.
- Спасибо, милая. Я тут подумала, ты все время на работе, да на работе. Твой отец соки из тебя жмет, - притворно негодуя, закатила глаза Белла. - Заходи завтра ко мне - устроим девишник. Ты же знаешь - я тут новенькая, ты моя первая подружка!
- Обязательно зайду, спасибо большое за приглашение! У меня как раз день завтра короткий, я зайду, Кэт! - обрадовалась девушка.
- Ну, вот и чудненько! Я за тобой заеду в семь. Возьми пижамку, - захихикала Белла и, грациозно оттолкнувшись от стойки, поплыла к выходу. Пара человек за столиками угрюмо провожали ее взглядом.

- Охренеть свезло, - пролепетал Дин, и откусил наконец бургер, который все еще держал в руках.


***
- Слышь, хуй. Дело есть, - сказал он Сэму, заходя в номер.
- Какое? - Сэм резко дернулся в одеяле, краснея.
- Твою мать, ты что дрочил? - Дин истерически заржал, не обращая внимания на нелепые оправдания Сэма про чесавшуюся ногу. - Так вот зачем тебе эти журнальчики?
- Пошел к черту, - буркнул Сэм, поправляя одеяло. - Педик. Уж не на тебя ли мне дрочить надо было?
- Один-ноль, - с каменным лицом ответил Дин и резко прошел к своей кровати.
- Хотя я мог бы. И кто знает.. - язвительно продолжал Сэм.
- Слушай, хочешь поговорить об этом? - неожиданно обернулся к нему брат и уселся, упершись локтями в колени. Расстояние между кроватями было небольшое - примерно в полметра, и его лицо нависало прямо над Сэмом. От такой близости парень опешил и немного отодвинулся, нервно сглатывая слюну.
- Ну, давай. Давай поговорим? Тебе понравилось тогда? В этих гребаных "кеглях"? Я могу повторить, если хочешь. Хочешь? - он резко пересел на кровать к брату и, наклонившись, уперся руками в железную спинку по бокам от Сэма.
- Ты это.. Завязывай.
- Да ладно тебе. Ты уже месяц трещишь мне об этом, думаешь, я не слышу ничего? Признаться, меня эта тема уже заебала, так давай сразу все выясним, ок? Ну, давай, признайся - тебе понравилось! Хочешь стать таким, как я? Я же гребаный педик, Сэм, может, тебе это нравится?
- Бля, Дин, ей-богу, завязывай, - Сэм выглядел растерянным. Он затаил дыхание и вжался в подушку, как кролик перед удавом.
- А вот мне понравилось, - злорадно ухмылялся Дин. - Еще как понравилось, детка.
Он легко откинулся и провел рукой вниз по животу Сэма.
- Твою мать! - Сэм резко дернулся, уворачиваясь от брата.
- Тогда заткнись, либо скажи мне все сейчас, - сухо ответил Дин, пристально глядя в лицо Сэму.
- Я не знаю. Мне не понравилось. Это было странно. Ты что, все еще хочешь меня?

Дин молчал. Воздух вдруг стал таким тяжелым, как будто дышать приходилось свинцом. Его ноздри широко раздувались, а губы сжались в тонкую полоску и побелели.

- Ты осознаешь, что несешь, дебил?! - крикнул он в ярости. - Ты, блять, что несешь?! Я твой брат! Мы были бухие в дерьмо!! Я не могу хотеть собственного брата!
Он резко отвернулся и в бессилии сжал виски.
- Бля, только не надо трагедий! - Сэм немного расслабился и спокойно сидел на кровати. - Ну, хочешь ты меня и что? Со мной все ок, я не против. Я чертовски хорош, только слепой не будет меня хотеть!

Он непринужденно засмеялся, не обращая внимания на гневные взгляды Дина.
- Да, ладно - я шучу, не вини ты себя так. Ну, педик ты, ну и что. Нам просто снесло крышу и ни на какую кривую дорожку ты меня не тащишь за собой. Хорош мучиться, - он примирительно похлопал брата по плечу.
- Блять.
- Что за дело там у тебя было?
- Да, это про Беллу, - Дин потер переносицу, пытаясь сосредоточиться. - Она вроде как.. была здесь сегодня.
- Что?! - у Сэма глаза на лоб полезли. - Что за новости?! А хули мы сидим, как два посравшихся пиндоса - отношения выясняем?!
- Сэм, спокойно. Она приходила в кафе и договаривалась с этой.. Как ее.. Оливией. Той девкой, которая что-то забыла в нашем номере сегодня. Белла выбрала ее в качестве очередной жертвы, звала завтра к себе на девишник. Заедет за ней сюда в семь. Меня она не заметила.
- Ну тогда ладно, - Сэм натянул одеяло, сбившееся до живота.
- Твои трусы на полу, чувак, - Дин кивнул в сторону синих боксеров, валявшихся рядом с кроватью.
- А, да.. - он смущенно перегнулся, поднимая трусы. Залез под одеяло и стал ерзать, натягивая их на себя.
- Помочь? - хохотнул Дин.
- Не смешно. Лучше свали наконец с кровати, мне неудобно.
- Ладно, - Дин встал и потянулся. - Я спать. Завтра мы ее прикончим. У нас будет уйма времени до семи. И ты спи, мой сладкий.
- Ты долго теперь так шутить будешь?!

Дин снова заржал, стягивая джинсы и залезая под одеяло. Светильник моргнул и в комнате потемнело.
- Слышь, - шепнул в темноте Сэм.
- Что, - протянул Дин.
- А мне все-таки, наверное, понравилось.
- Пошел к черту, - Дин шумно повернулся на бок и затих.

Сэм какое-то время смотрел в сторону брата, постепенно привыкая к темноте. Скоро очертания Дина начали отчетливо проявляться и Сэм стал рассматривать его со спины. Широкие плечи брата мерно поднимались и опускались в такт дыханию. Голова спокойно лежала на подушке, но Сэм знал, что тот заснет еще нескоро.
Та ночь снова пронеслась у него в голове и он отвернулся от Дина, уставившись в потолок.
Надравшись виски с колой, Сэм оставил компанию и направился в туалет. Дин о чем-то смеялся с друзьями, но проследив взглядом за братом, зачем-то встал и пошел следом.
Пошатываясь, Сэм еле различал дорогу и в узеньком коридорчике перед сортиром облокотился к стене, чтобы разглядеть, надписи М и Ж на дверях. Кто-то дернул его за плечо, он резко обернулся и увидел Дина.
Брат вдруг прижал его к стене, и с жаром впился ему в губы. Ни с того, ни с сего. Просто так. Пьяный Сэм туго соображал, но не сопротивлялся. Какое-то время он стоял безучастный, тупо стараясь анализировать действия Дина, чьи губы тем временем шарили по его лицу, а язык пытался пробиться в рот. Непонятно отчего, Сэма все это начало заводить и он поддался неожиданному напору Дина. Поцелуй получился неловкий, слишком резкий, братья беспорядочно тыкались друг в друга языками и шумно дышали, хватаясь за волосы, плечи, спину. Прошло секунд десять или десять минут, Сэм уже не помнил, и Дин стал сбрасывать темп и легонько покусывая губы брата, опустил свою руку ему на ширинку. Сэм широко распахнул глаза и не переставая целовать брата встретился с его пылающим взглядом. Дин осторожно шарил рукой и начал легонько сжимать ладонь, надавливая кончиками пальцев. Затем он закрыл веки, нашел свободной ладонью руку брата и положил ее себе между ног. Немного растерявшись, Сэм тупо стоял с протянутой рукой у промежности Дина, но потом алкоголь взял свое. И только ли алкоголь? Дин прижался к Сэму сильнее и тот подался возбуждению, водя рукой по ширинке брата. На мгновение они отлепились друг от друга и Дин жадно поглощал Сэма взглядом, пытаясь просунуть руку ему под джинсы.
Вот уже месяц Сэм не мог понять, хорошо или плохо ли, что в тот момент со стороны зала послышались пьяные голоса парней из их компании - кто-то направлялся в сторону туалета. Дин резко отпрянул, поправил джинсы, чтобы не было видно стояка и быстро направился в зал. Сэм остался стоять в коридоре, не понимая, что сейчас произошло, потом громко хмыкнул и пошел в туалет - заправлять дымящийся член в пояс по примеру брата совершенно не хотелось.

Сейчас, лежа в постели Сэм понимал, что произошло что-то неестественное, неправильное. Но сумасшедшая буря эмоций также, как в тот день захватила его, и хотелось просто нажраться до чертиков и все повторить. Как трудно было держаться весь этот месяц. Он тихонько заскулил, поворачиваясь на левый бок, спиной к Дину. Стоило бы признаться во всем брату, но что-то останавливало его. Перед глазами стоял образ отца - Сэм боялся даже представить себе его отчужденный взгляд и немой укор.
Приняв более-менее удобную позу, он все же впал в забытье и вскоре громко захрапел.

***

@темы: писанина, треш и угар

---

сегодня очень плохой день. просто ужасный, черт подери.

печенька, я начала фанфик про двух дебилов, которых ты так любишь! жди его через год!